Ренан Эрнест. Антихрист.

      Цепи Павла, его вступление в Рим, по христианским понятиям, подобное торжеству, преимущества, которые он извлекал из своего пребывания в столице мира, не давали покоя иерусалимской партии. Для нее Павел был как бы возбуждающим средством, деятельным соревнователем, против которого роптали, но которому, тем не менее, стремились подражать. Особенно Петр, всегда колебавшийся по отношению к своему смелому собрату между горячим личным восхищением и той ролью, которую ему навязывали окружающие. Петр, говорю я, в своей жизни, проходившей также в многочисленных испытаниях¹, всегда подражал Павлу, издали следил за его путешествиями, занимал после него твердые позиции, которые могли обеспечить успех общему делу. Вероятно, именно по примеру Павла он поселился около 54 года в Антиохии. Точно также слух о прибытии Павла в Рим, распространившийся во второй половине 61 года по Иудее и Сирии, мог внушить ему мысль о путешествии на Запад.

По-видимому, он явился с целым апостольским обществом. Прежде всего, за ним обыкновенно следовал его переводчик Иоанн-Марк, которого он называл "своим сыном"². Мы уже не раз замечали, что апостол Иоанн также большей частью сопровождал Петра³. Некоторые указания позволяют думать, что Варнава также участвовал в этом путешествии⁴. Наконец, не исключается возможность, что и Симон из Гиттона, со своей стороны, тоже переехал в столицу мира⁵, привлеченный некоторого рода обаянием, которое производил этот город на всех вождей сект⁶, шарлатанов, чародеев и чудотворцев⁷. Путешествие в Италию у Евреев было самым обычным делом. Историк Иосиф прибыл в Рим в 62 или 63 году с целью добиться освобождения еврейских священников, людей самой святой жизни, которые, из опасения вкусить чего-либо нечистого, жили на этой чужбине исключительно орехами и смоквами; они были отправлены Феликсом, чтобы дать отчет в неведомом оскорблении величества⁸. Кто были эти священники? Была ли какая-либо связь между их делом и делом Петра и Павла? Недостаток исторических данных оставляет все эти пункты под большими сомнениями. Даже самый факт, на котором современные католики основывают здание своей веры, далеко не установлен с точностью⁹. Тем не менее, мы думаем, что "Деяния Петра" в том виде, как они рассказаны эвионитами, имеют баснословный характер лишь в отношении подробностей. Основная идея этих Деяний: Петр, странствующий по свету по следам Симона Волхва, чтобы опровергать его, благовествующий истинное Евангелие, которое должно опровергнуть Евангелие обманщика¹⁰, "преследующий его, как свет следует за потемками, знание за невежеством, выздоровление за заболеванием", – эта идея верна, если на место имени Симона поставить имя Павла и, вместо жестокой ненависти, которую эвиониты всегда выражали к апостолу язычников, представить себе простое принципиальное несогласие между двумя апостолами, нисколько не исключающее ни взаимной симпатии, ни объединения на основном пункте, ни любви к Иисусу. Мы охотно допускаем, что в этом путешествии, предпринятом старым галилейским учеником, чтобы пройти по следам Павла, Петр, идя за ним по пятам, побывал в Коринфе, где у него и до посещения существовала значительная партия приверженцев¹¹, и здесь значительно прибавил силы иудео-христианам, так что впоследствии Коринфская Церковь могла приписывать свое основание обоим апостолам и утверждать, делая легкую ошибку в числах, будто Петр и Павел были в Коринфе одновременно и отсюда вместе отправились в Рим принять мученическую кончину¹².

Каковы были отношения между апостолами в Риме? Некоторые данные позволяют думать, что отношения были добрые¹³. Вскоре мы увидим, что Марк, секретарь Петра, отправится в Азию с поручением своего господина и рекомендацией от Павла¹⁴; сверх того послание, которое приписывается Петру, и подлинность которого установлена весьма точно, представляет множество заимствований из посланий Павла. Нужно установить во всей этой истории два факта: во-первых, что между основателями христианства существовали глубокие несогласия (гораздо более глубокие, нежели все несогласия, послужившие исходной точкой каких-либо расколов в дальнейшей истории Церкви) и что форма полемики между ними соответственно нравам людей из народа, была до крайности резкой¹⁵ и, во-вторых, что еще при жизни этих враждующих братьев, прежде, нежели произошло великое примирение, которое Церковь необходимо должна была сделать между ними после их смерти, их объединяла одна общая высшая идея. Это явление нередко наблюдалось в религиозных движениях. При оценке этих прений надо также очень считаться с характером евреев, живых и восприимчивых, склонных к злоупотреблению языком. В этих маленьких благочестивых кружках ссоры и примирения происходили беспрестанно: члены их перебрасывались резкими словами и, тем не менее, любили друг друга. Партия Петра, партия Павла, такие разделения на группы вели за собой не больше последствий, нежели разделения на фракции в нынешней позитивистской Церкви. Павел прекрасно выразился по этому поводу: "Благодарение Богу, что вы, бывши прежде рабами греха, от сердца стали послушны тому образу учения, которому предали себя"¹⁶; превосходное правило, но римская Церковь впоследствии не очень-то ему следовала. Достаточно было обратиться к Иисусу; вероисповедальные различия, если так можно выразится, были просто вопросом независимого происхождения личных заслуг верующего.

Тем не менее, остается один важный факт, заставляющий думать, между обоими апостолами не устанавливалось хороших отношений; именно, в воспоминаниях следующего поколения Петр и Павел являются главами противоположных партий, существовавших в недрах Церкви, а автор Апокалипсиса, на другой же день после смерти апостолов, по крайней мере, на другой же день после кончины Петра, стал относиться с наибольшей из всех иудео-христиан ненавистью к Павлу¹⁷. Павел считал себя главой обращенных язычников всюду, где таковые были; таково его толкование антиохийского договора; иудео-христиане понимали его, очевидно, иначе. Возможно, что эта последняя партия, которая всегда была очень сильна в Риме, извлекла из прибытия Петра еще способ усилить свой перевес. Петр стал ее главой и главой Римской Церкви. Высокий же престиж Рима придавал этому сану высшее значение. В роли этого необыкновенного города видели нечто провинциальное¹⁸. Вследствие реакции, которая происходила против Павла, Петр в силу некоторой оппозиции, все более и более становился главой апостолов¹⁹.

В умах, которые легко возбуждаются, сближения понятий происходят довольно быстро. Глава апостолов в столице вселенной! Что может быть красноречивее? Таким образом, уже складывалась великая ассоциация идей, которой суждено было в течение лет господствовать над судьбами человечества. Петр и Рим стали неразлучными; Риму предназначено сделаться столицей латинского христианства; легенда о Петре, как о первом папе, наперед уже готова; но потребуется еще четыре или пять веков, чтобы все это выяснилось. Во всяком случае, Рим, конечно, и не подозревал в тот день, когда Петр ступил в него, что этот день предполагает всю его будущность, и что бедный сириец, входивший в черту города, вступает во владение им на веки.

Положение духовное, социальное и политическое, со дня на день становилось все серьезнее. Только и речи было, что о знамениях и бедствиях²⁰; христиане были этим возбуждены более чем кто-либо²¹; идея, что Сатана есть бог этого мира, все сильнее у них укоренялась²². Зрелища в их глазах носили демонический характер. Правда, они их никогда не посещали, но слыхали о них от людей из народа. Особенно поразил их воображение некий новый Икар, утверждавший, будто он может летать, и во время своего представления в деревянном цирке на Марсовом поле свалившийся прямо в ложу самого Нерона, обрызгав его при этом своей кровью²³; это происшествие послужило поводом для одной из их легенд. Преступность Рима доходила до крайних пределов; секта уже приняла в обыкновение, частью ради предосторожности от полиции, частью из склонности к мистике, называть этот город не иначе, как Вавилоном²⁴. Евреи вообще имели привычку называть современные явления символическими именами собственными, заимствованными из их древней священной литературы²⁵.

Эта плохо скрываемая антипатия к миру, который им был непонятен, становился характерным признаком христиан. Их доктрину резюмировали словами: "ненависть к роду человеческому"²⁶. Их угрюмая внешность была оскорблением "счастливому веку"; верование в конец мира противоречило официальному оптимизму, согласно которому все напротив, возрождалось. Признаки отвращения, которые они выражали, проходя мимо храмов, внушали подозрение, будто они замышляют их сжечь²⁷. Но эти старые святилища римской религии были для патриотов крайне дороги; поносить их – значило поносить Эвандра, Нуму, предков народа римского, трофеи его побед²⁸. Христианам приписывали всяческие злодеяния; культ их прослыл мрачным, зловещим для империи суеверием; на их счет ходили тысячи свирепых и позорных басен; самые просвещенные люди верили этому и смотрели на людей, которых предавали таким образом их ненависти, как на негодяев, способных на всякие преступления.

Новые сектанты приобретали приверженцев разве только среди низших классов населения; люди благовоспитанные избегали произносить их название и чуть не извинялись²⁸, когда были вынуждены к этому; но среди народа секта пользовалась необычайным успехом; словно наводнение на минуту сдержанное запрудой, затопляло все вокруг²⁹. Римская Церковь составляла уже целый народ³⁰. О ней начинали серьезно говорить при дворе и в городе; успехи ее в течение некоторого времени были злобой дня³¹. Консерваторы с некоторого рода ужасом думали о той клоаке нечистот, как они себе представляли низшие слои римского населения; они с гневом говорили об этих, не поддающихся искоренению, сорных травах, которые вечно приходится полоть и которые вечно вновь поднимаются³².

Что касается зложелательной части населения, то она мечтала о злодеяниях, которых невозможно приписывать христианам. Их считали ответственными за все общественные бедствия. Их обвиняли в том, что они будто бы проповедуют восстание против императора и пытаются возмутить рабов³³. Христианин начинал занимать в общественном мнении то же мнение, что еврей в средние века, роль козла отпущения во всех бедствиях, человека постоянно злоумышляющего, отравителя колодцев, похитителя детей, которых он пожирает, поджигателя³⁴. Если совершалось какое-нибудь преступление, достаточно было самого легкого подозрения, чтобы христианина хватали и подвергали пытке. Для ареста зачастую достаточно было одного имени христианина. Когда христиане уходили подальше от языческих жертвоприношений, их осыпали бранью³⁵. На самом деле эра гонений уже началась; с этих пор она и продолжалась с короткими перерывами до Константина. За тридцать лет, протекших от начала христианской проповеди, одни только евреи преследовали дело Иисуса: римляне защищали христиан от евреев; теперь в свою очередь римляне начали преследовать христиан. Эта ненависть и эти ужасы распространялись из столицы по провинциям и везде вызывали вопиющие несправедливости³⁶. К этому присоединялись жестокие насмешки: стены домов, в которых собирались христиане, были покрыты карикатурами и оскорбительными или грязными надписями, направленными против братьев и сестер³⁷. Быть может уже в это время была усвоена манера изображать Иисуса в виде человека с ослиной головой³⁸.

Ныне никто, конечно, не сомневается в том, что все эти обвинения в преступлениях и бесстыдстве были чистейшей клеветой; тысячи оснований заставляют даже думать, что вожди христианской Церкви не подавали ни малейшего повода для злой воли, которая в ближайшем времени должна была навлечь на них такие жестокие насилия. Все главари партий, на которые делилось христианское общество, были согласны между собой по вопросу о позиции, какую надлежало сохранить по отношению к римским должностным лицам. Конечно, в глубине души можно было смотреть на этих чиновников, как на агентов Сатаны, ибо они покровительствовали идолопоклонству и были опорой мира, преданного Сатане³⁹; но на практике братия относилась к ним с полным почтением. Одна эвионитская фракция разделяла экзальтированные чувства зилотов и других фанатиков Иудеи. В отношении политическом, апостолы представляются нам истинными консерваторами и легитимистами. Они не только далеки от мысли побуждать раба к мятежу, но требуют, чтобы раб подчинялся господину, даже самому несправедливому и суровому, как самому Иисусу Христу, и не только по необходимости, чтобы избежать кары, но сознательно, ибо того хочет Бог. Рабство настолько не представлялось противоестественным, что христиане сами имели рабов и при том христиан же⁴⁰. Мы знаем, что Павел сам боролся с наклонностью к политическим восстаниям, обнаруживавшейся в 57 году, проповедовал верующим в Риме и, без сомнения, в других Церквах, подчинение властям, какого бы они не были происхождения, устанавливал принцип, что и жандарм есть исполнитель воли Божьей и что только злые люди его боятся. Со своей стороны Петр был тем самым смирным человеком: мы вскоре увидим, что учение о подчинении властям проповедуется от его имени почти в тех же выражениях, как у Павла⁴¹. Церковь, сделавшаяся впоследствии приверженной Иоанну, разделяла те же чувства относительно божественного происхождения власти⁴². Величайшим из опасений главарей было, как бы кто-либо из верующих не был замешан в скверное дело, которое могло бы повредить репутации всей Церкви⁴³. В этот момент своей жизни апостолы были крайне благоразумны даже в своих словах. Несколько несчастных, подвергнутых пытке, несколько рабов, наказанных бичеванием, позволили себе наносить оскорбления, называя своих господ идолопоклонниками, угрожая им гневом Божьим⁴⁴. Другие, в избытке ревности, громко ораторствовали против язычников и упрекали их за их пороки; братья более рассудительные остроумно называли их "епископами" или "блюстителями тех, кто стоит вне Церкви"⁴⁵. На их долю выпадали жестокие неприятности; но мудрые правители общин не только не поощряли их, но ясно выражались, что с ними поступлено по их заслугам⁴⁶.

Всякого рода интриги, сущность которых мы не можем разбирать за недостатком документов, со своей стороны, отягчали положение христиан. Евреи имели большую силу у императора и Поппеи⁴⁷, "Математики", т. е. гадатели, и между прочими некий Бальбил Эфесский, окружали императора и, под предлогом исполнения обязанностей своего ремесла, которое заключалось в предотвращении бедствий и дурных предзнаменований, давали ему жестокие советы⁴⁸. Быть может, легенда, причисляющая к этому штату колдунов Симона-Волхва⁴⁹, ни на чем не основана? Без сомнения, это возможно, но может быть было и наоборот. Автор Апокалипсиса сильно интересуется каким-то "Лжепророком", которого он изображает пособником Нерона, чудотворцем, умеющем низводить огонь с небес, оживлять статуи и заставлять их говорить, отмечающим людей печатью Зверя⁵⁰. Быть может, здесь речь идет именно о Бальбиле; надо, однако, заметить, что чудеса, приписываемые Апокалипсисом Лжепророку, имеют большое сходство с проделками, которые, по легенде, совершал Симон⁵¹. Эмблема агнца-дракона, под которой в той же книге разумеется Лжепророк⁵², равным образом больше подходит к Лже-Мессии каким был Симон-Волхв, нежели к простому колдуну. С другой стороны, легенда Симона, низвергнутого с неба, имеет некоторую аналогию с происшествием в цирке при Нероне, когда в ложу его упал актер, игравший роль Икара⁵³. Усвоенная автором Апокалипсиса манера выражения загадками вносит много темноты во все эти события, но можно безошибочно искать в каждой строке этой книги намеков на анекдотические подробности царствования Нерона.

Никогда еще христианское сознание не было таким подавленным, таким задыхающимся, как в этот момент. Положение все признавали временным и предвидели ему скорый конец. Ежедневно ожидали торжественного пришествия. "Оно приближается!.. Еще один час!.. Час близок!.." – эти слова повторяли друг другу ежеминутно⁵⁴. Дух мученичества, мысль, что мученик прославляет Христа своей смертью и что эта смерть есть победа, уже получила общее распространение⁵⁵. С другой стороны, для язычника христианин был мясом, естественно обреченным на муки. В эту эпоху большим успехом пользовалась драма под названием Laureolus, где главное действующее лицо, нечто вроде плута Тартюфа, на сцене подвергается распятию, под гром аплодисментов зрителей, а затем отдается на съедение медведя. Драма эта ставилась раньше введения христианства в Риме; представления ее встречаются еще с 44 года, но, по-видимому, из нее сделали применение к христианским мучениям; поводом для такого рода намеков могло служить то обстоятельство, что имя главного действующего лица в драме Laureolus было Стефан⁵⁶.

1. Климент Римл., Ad. Cor. I, гл. 5.

2. Послание к Колоссянам, IV, 10; к Филимону, 24; I Петра, V, 13. Ср. Папий, у Евсевия, Hist. Eccl., III, 39; Ириней, Adv. haer., III, I, 1; Тертуллиан, Adv. Marc., IV, 5; Климент Александрийский., у Евсевия, Hist. Eccl., VI, 14; Ориген, у Евсевия, Hist. Eccl., VI, 25; Евсевий, Hist. Eccl., II, 15; Епифан, Adv. haer., LI, 6; Св. Иеремия, ep. 150, ad Hedibiam, 11. Заметьте личность по имени Μάρκος Πέτρος, вероятно христианина, упоминаемого в 278 году в Бостре (Ваддингтон, Inscr., № 1909).

3. Деяния, I, 13; I, 3, 4, 11; IV, 13, 19; VIII, 14; Ев. от Иоанна, XXI вся целиком; послание к Галатам, II, 9. Впечатление от убийств 64 года и ужас, внушаемый городом Римом, выражены в Апокалипсисе с такой живостью, что позволительно думать, что автор этой книги сам был замешан в означенные события, или, по меньшей мере, видел Рим (обратите внимание особенно на гл. XIII, XVII). Выбор Патмоса для того, чтобы перенести туда свое видение, также хорошо объясняется этой гипотезой, так как этот остров был хорошей стоянкой для судов и в некотором роде последней стоянкой для тех, кто едет береговым рейсом из Рима в Эфес. Когда будет идти речь об Апокалипсисе, мы покажем, что этот выбор не может быть объяснен никаким другим мотивом. Ниже мы рассмотрим предание об эпизоде с Иоанном перед Латинскими воротами. Хотя четвертое Евангелие не представляет собой личного произведения Иоанна, тем не менее обращаем внимание на особенность, которая заключается в словах этого Евангелия (XXI, 15-23; см. Апостолы, перевод Е. В. Святловского, изд. М. В. Пирожкова, стр. 25-26). Это, конечно, написано кем-либо, кто видел Петра, кому Петр поверял свои мысли, кто был свидетелем его смерти.

4. Автор послания к евреям, по-видимому, был в Риме, Варнава же, по-видимому, и есть этот автор. См. Введение.

5. Юстин, Apol., 26, 56; Ириней, Adv. haer., I, XXIII, 1; Philosophumena, VI, 20; Const. apost., VI, 9; Евсевий, Hist. Eccl., II, 13-14. Правда, что указания, на которых основываются Юстин и Ириней, происходят от странных промахов. См. Апостолы, стр. 199 и сл. Присутствие Симона в Риме послужило основой апокрифических деяний Петра (Tishendorf, Acta apost. apocr. стр.13 и сл.; см. Recognitions, II, 9; III, 63-64), первая редакция которых эвионитская. Основные данные их признает Евсевий (Hist. Eccl. II, 14). По-видимому, сам Ириней на них ссылается. Ср. Constit. apost., I, c., и Philosoph., I, c. Характер отзывов о Симоне автора Деяний позволяет думать, что Симон обратился в христианств (VIII, 24) и был еще жив, когда автор их писал. Слова Тацита Ann., XII, 52, не противоречат пребыванию Симона в Риме. Ср. Тацит, Ann., XIV, 9; Hist., I, 22. Злоупотребление именем Симона, которое делали во II веке, давая его Павлу, не говорит ни против существования Симона, ни против путешествия его в Рим.

6. Главы секты гностиков во II веке почти все посетили Рим.

7. Никогда в Риме не было такой массы математиков, халдеев, γόητες всякого рода, как в это время. Тацит, Ann., XII, 52; Hist., I, 22; II, 62; Дион Кассий, LXV, 1; LXVI, 9; Светоний, Тиверий, 36; Вителлий, 14; Ювенал, VI, 542 и сл.; Евсевий, Chron., 9 год Домициана; Зонара, Ann., VI, 5.

8. Иосиф, Vita, 3.

9. Несомненно, что Петра не было в Риме в то время, когда Павел писал свое послание к Римлянам (см. Дионис, из Кор., у Евсевия, Hist. Eccl., II, 25). Павел никогда не вмешивался в дела Церквей, основанных апостолами обрезания (послание к Галатам, II, 7-8; 2 послание к Коринфянам., X, 16; послание к Римлянам, XV, 18-20). Петра не было в Риме, конечно, и в то время, когда туда прибыл Павел. Это доказывают Деяния, XXVIII, 17 и сл. Предположения на счет прибытия Петра в Рим в 42 году Евсевия (Chron., ad ann., 2 Claudii; Hist. Eccl., II, 14) и Св. Иеремии (De viris illustr., 1) следовательно, не выдерживают критики. Но нет оснований не допускать, чтобы он прибыл сюда позднее, а некоторые указания делают это возможным: 1) предание, установленное со II века (Дионис из Коринфа, Кай, Климент Александрийский, Ориген, цитируемые Евсевием, Hist. Eccl., II, 15, 25; III, 1; VI, 14; Игнатий, Adv. Rom., 4; Ириней, Adv. haer., III, I, 1 III, 3; Тертуллиан, Scorp., 15; Praescr., 36; Κήρυγμα Παύλου, цитир. в De non iterando baptismo, в творениях Св. Киприана, стр. 139, изд. Риго), и не лишенное оснований, хотя к нему примешаны очевидные заблуждения и хотя к нему примешаны очевидные заблуждения и хотя в нем можно усматривать предвзятое намерение a priori выдать старшего апостола за основателя Церкви в столице вселенной (Церковь в Коринфе также заявляла претензии а то, что она основана Петром, между тем как это несомненно не могло быть); 2) несомненный факт, что Петр умер мученической смертью (см. ниже гл. VIII), а это могло иметь место только в Риме; 3) 1 послание Петра, в котором говорится, будто бы оно было написано в Риме; этот аргумент сохраняет свою силу, хотя бы даже само послание и не принадлежало Петру; действительно, недаром мнимый автор желая добиться доверия к своему подложному произведению, пометил его Римом; 4) легендарная по форме, но весьма серьезная по существу теория, которая приписывает Петру, будто бы он ходил по стопам Симона Волхва (т. е. надо понимать – Павла) и в Рим явился для борьбы с ним (Περίοδοι θ Κήρυγμα Πετρου, произведения, послужившие основанием для псевдоклиментовых Исследований и Проповедей, затем для Πέτρου καί Παίλου κήρυγμα, цитир. Гераклеоном и Климентом Александрийским: Липиус, Roemische Petrussage, стр. 13 и сл.; Гальгенфельд, Nov. Test. extra can. rec., IV, 52 и сл.; см. Евсевий, Hist. Eccl., II, 14; Philosophum., VII, 20; Const. apost., VI, 9; ср. сирийское Κήρυγμα Петра у Куретона, Anc. syr. doc., стр. 35-41). – Что касается мест Рима, связанных с воспоминаниями о пребывании в нем Петра, каковы дом Пуда на Виминальском холме, дом Присциллы на Авентинском холме, место, называемое ad nymphas B. Petri, ubi baptizabat на Номентанской дороге, то права их на таковые или ничтожны, или равны нулю, не смотря на то, что, например, последний из упомянутых пунктов с древних времен чтится христианами. См. Бозио, Roma sott., изд. 1650, стр. 400-402; де Росси, Roma sott., I, стр. 189 и сл. Bull., 1867, стр. 37 и сл., 48, 49 и сл.; Деяния Св. Пуденцианы и Св. Пракседы, Act. SS. Maii, IV, 1 ч., стр. 299 и сл. (вместо Pio, читай Paulo); Деяния Св. Марселя, Acta SS. Ian., II, стр. 7. Надпись, опубликованная в номере от марта 1870 неаполитанского журнала, II trionfo della Chiesa cattolica, есть грубая подделка. См. ниже Прибавление.

10. Псевдо-Климент. Беседы, II, 17; III, 59.

11. 1 послание к Коринфянам, I, 12; III, 22; IX, 5.

12. Дионисий из Коринфа, у Евсевия, Hist. Eccl., II, 25 (изд. Гейнихена; текст его неточен и неясен). Ориген, Евсевий, Епифан, Св. Иеремия допускают проповедь Петра в Малой Азии единственно на основании 1 послания Петра, I, 1, но это совершенно недостаточное доказательство.

13. См. Κήρυγμα Παύλου, цитир. в De non iter. bapt., l. c.

14. Послание к Колоссянам, IV, 10.

15. См. послание Иуды, главы II и III Апокалипсиса фанатические выходки, приписываемые Иоанну (2 послание Иоанна, 10-11; Ириней, Adv. haer., III, III, 4), не говоря о резкостях, которые встречаются на каждой странице посланий Павла.

16. Είς όν παρεδόθητε τύπον διδαχής (послание к Римлянам, VI, 17).

17. См. Св. Павел, стр. 367, и сл. Заметьте также слова Апокалипсиса, XXI, 14 которыми Павел исключается из числа апостолов.

18. См. весь Апокалипсис.

19. Письмо Климента к Иакову в псевдо-Климентовых Беседах, 1.

20. Тацит, Ann., XIV, 12, 22; XV, 22; Светоний, Нерон, 36, 39; Дион Кассий, LXI, 16, 18; Филострат, Apol., IV, 48; Сенека, Quaest. nat., VI, 1, стр. 454; Евсевий, Chron., годы 7, 9 и 10 царствования Нерона.

21. См. Апокалипсис.

22. Второе послание к Коринфянам, IV, 4; послание к Эфесянам, VI, 12; послание Иоанна, XII, 31; XIV, 30.

23. Светоний, Нерон, 12. См. ниже стр. 32-33.

24. Первое послание Петра, V, 13. Ср. Апокалипсис, XIV-XVIII; Carm. sibyll., V, 142, 158.

25. Таким образом, Эдом означал город Рим и римскую империю. См. Букстроф, Lex. chald. talm., rabb., на слово <еврейский текст>. Тоже самое было со словом Куфияне, которым называли самаритян и язычников вообще.

26. Тацит, Ann., XV, 44 (см. Hist., V, 5); Светоний, Нерон, 16.

27. Ср. Первое послание Петра, IV, 4. "Pessimus quisque, spretis religionibus patriis..." Тацит, Hist., V, 5. Тацит, Ann., XV, 41, 44; Hist., V, 5.

28. "Quos... vulgus christianos appelabat". Тацит, Ann., XV, 44.

29. "Rursus erumpebat". Тацит, Ann., XV, 44.

30. "Multitudo ingens". Тацит, ibid.

31. "Genus hominum superstitions novae ac malificae". Светоний, Нерон, 16.

32. "Genus hominum in civitate nostra et vetabitur semper et retinebitur". Тацит, Hist. I, 22; Ann., XII, 52; Κολουσθέν μέν πολλάκίς άυξηθέν δέ επ πλείστον. Дион Кассий, XXXVII, 17.

33. Послание к Римлянам, XIII, 1 и сл.; 1 послание Петра, II, 13, 18.

34. Тацит, Ann., XV, 44. Светоний, Нерон, 16; Сенека по цитате Св. Августина, De civ. Dei, VI, 11; 1 послание Петра, II, 12, 15; III, 16; 2 послание Петра, II, 12.

35. 1 послание Петра, IV, 4.

36. 1 послание Петра, I, 6; II, 19-20; III, 14; IV, 12 и сл. V, 9, 10; послание Иакова, II, 6; Тертуллиан, Ad. nat., I, 7.

37. Де Росси, Bull. di arch. crist., 1864, стр. 69 и сл.

38. Де Росси (Bull., 1864, стр. 72) рассказывать, что видел на стенах одной помпейской залы, которая, по его мнению, должна была служить местом собрания для христиан, следующую надпись: Mulus hic muscellas docuit (см. Цангермейстер, Inscr. parietariae, № 2016; musciillas). См. гравированный камень, описанный у Стефаноне (Gemmae, Венеция, 1646, табл. XXX) и представляющий осла в виде школьного учителя перед почтительно склонившимся перед ним детьми (изд. Фр. Мюнтера, Primordia Ecclesiae africanae, Hafniae, 1829, стр. 218, ср. стр. 167 и сл., и Крауса, Das Spott-crucifix vom Palatin, Вена, 1869, перев. Линаса, Аррас, 1870). В музее Люина (Bibl. nat., cabinet des antiques, terres cuites, № 779) находится глина, сирийского происхождения, изображающая в карикатурном виде, по-видимому Иисуса; он изображен маленьким человечком в длинном одеянии, с книгой в руках; у него ослиная голова, длинные уши, глаза, которым хотели придать мистическое и кроткое выражение, бесстыдные подробности. Ср. также карикатурное распятие Палатина (Гаруцци, II Crocifisso graffito, Рим, 1857; цит. выше работу Крауса в перев. Линаса; Comptes rendus de l'Acad des inscr, 1870, стр. 22-36; сомнения, выраженные на стр. 36, в наших глазах подтвердились). См. Тертуллиан, Apol., 16; Минуций Феликс, 9, 28; Цельс, у Оригена, Contra Celsum, VI, 31.

39. Евангелие от Луки, IV, 6; Иоанна, XII, 31; послание к Эфесянам, VI, 12.

40. Первое послание Петра, II, 18; послание к Колоссянам, III, 22, 25; IV, 1; послание к Эфесянам, VI, 5 и сл., и эпизод с Онисимом.

41. Первое послание Петра, II, 13 и сл.

42. Евангелие от Иоанна, XIX, 11.

43. Первое послание Петра, II, 11-12; IV, 15.

44. Первое послание Петра, II, 23.

45. Αλλοτριοεπίσκοποι.

46. Первое послание Петра, IV, 15.

47. См. ниже гл. VII.

48. Светоний, Нерон, 34, 36, 40; Тацит, Hist., I, 22.

49. Псевдо-Климентовы Беседы, II, 34; Воспоминания, I, 74, III, 47, 57, 63, 64; Деяния Петра, Тишенфорда, стр. 30 и сл.; Псевдо-Лин, в Bibl. max. Patrum, II, 1 ч., стр. 67; Псевдо-Марцелл, у Фабриция, Codex apocr. N. T., III, стр. 635 и сл.; Псевдо-Абдий, I, 16 и сл.; Const. apost., VI, 9; Ириней, Adv. haer., I, XXIII, 1; Евсевий, Н. Е., II, 14; Псевдо-Гегезипп. De excodio Hieros, III, 2; Епифан, haer, XXI, 5; Арнобий, Adv. gentes, II, 13; Филастр, haer, XXIX; Сульпиций Север, II, 28 и пр. См. Де Росси, Bulletino, 1867, стр. 70-71.

50. Апокалипсис, XIII, 14-17; XIV, 13; XIX, 20.

51. Recognotiones, II, 9; Philosophumena, VI, 20; Constit. apost., VI, 9.

52. Апокалипсис, XIII, 11.

53. Светоний, Нерон, 12; Дион Златоуст, Orat., XXI, 9; Ювенал, III, 78-80. Ср. Recognitiones, II, 9. Ювенал предполагает, что этот Лже-Икар был родом грек.

54. Первое послание к Филиппийцам, IV, 5; послание Иакова, V, 8; первое послание Петра, IV, 7; послание к Евреям, X, 37; первое послание Иоанна, II, 18.

55. Послание к Филиппийцам, I, 20; Евангелие от Иоанна, XXI, 19. Ср. выражение πρόπαια у Кая, в цитате Евсевия, Н. Е., II, 25.

56. Светоний, Кай; Ювенал, VIII, 186 и сл.; Марциал, Spectac., VII.